Господин ПЖ

Она отдельная. Совсем отдельная. Все время с книжкой и одна, как у Пушкина. Никому ничего не должна, ни у кого ничего не просит. Вечно мучится неумением и несовершенством. Никогда не бывает счастлива, хотя для этого есть все основания. Не любит слишком простых ролей и слишком быстрых решений. Отвергает короткую дистанцию и избегает «легкой игры». Точек тоже не любит. Вместо них предпочитает вопрос. Или, на крайний случай, многоточие. В откровенности не нуждается. Признания будто не жаждет. Объяснять свои роли, поступки, сомнения никак не стремится. Интервью не дает. Или дает, но со скрипом. Общения бежит, диалог огибает. Как острый угол стола. Когда идет сквозь светскую толпу, как бы отсутствует. А потом вдруг в толпе растворяется. Без остатка. Как рассветный туман. И безуспешно рыщут ее среди светских персон репортеры и не замечают, даже пробегая мимо, даже задевая плечом. «Меня никогда не узнают, даже люди, с которым я когда-то работала. Не то что зрители», — шутит она.

Можно часами наговаривать ей монологи на автоответчик — не откликается. Живет как умеет. Догадывается, что жизнь печальна, но не падает духом. Сплетничают о ней вяло, неохотно и достаточно однообразно. Но сплетничают. Молчит, не опровергает. Обижается? Может быть, даже плачет в подушку. Но это никого не касается. «Сухая, жесткая и горячая, как крапива», точь-в-точь как ее героиня Анфиса из одноименном пьесы Леонида Андреева, сыгранная на сцене «Современника».

( Наталья Казьмина )

Детство

Марина Неелова родилась 8 января 1947 года в Ленинграде в семье, не имеющей отношения к театру и кино. Ее мама, Валентина Николаевна, со студенческой скамьи ушла добровольцем на фронт и всю Великую Отечественную служила радистом в Мурманске. Участвовала в жестоких боях. Война помешала ей получить высшее образование. Затем родилась Марина, и мама целиком посвятила себя воспитанию дочери.
Любовь к искусству родители привили Марине с детства. Они часто ходили с дочерью на концерты и спектакли. Отец, стараясь приобщить ее к живописи, развешивал по стенам собственные акварели. Мама исправно водила свою тоненькую, изящную девочку на занятия балетом.
"Часто вспоминаю, — рассказывала актриса — как я первый раз попала в театр, мне было лет пять. Шел балет «Щелкунчик». Я вошла в зал, села в бархатное кресло, и передо мной открылась потрясающая картина, в которую я абсолютно верила. Балерины на тонких ножках на пуантах, в легких пачках выбегали на сцену. Весь зал смотрел на них с восторгом, сверху сыпались цветы. С балконов, отовсюду летели эти цветы, ими была засыпана вся сцена. «Боже, — думала я, — какая прекрасная жизнь! Вся в цветах!» Тогда я решила, что буду балериной. С утра до вечера что-то представляла перед зеркалом: красиво махала руками, надевала такие ботиночки без ранта, они были вместо пуантов."
А после был школьный театр, так мечты о балете сменились мечтами о драматической сцене, но любовь к балету осталась у Марины на всю жизнь.
И всё же главным для нее всегда был театр. По ее словам она никогда не представляла себя никем, кроме актрисы: "Как-то мы с мамой шли по Васильевскому острову, мне было лет 9. В киоске продавали фотографии разных артистов. Тогда была такая мода — покупать фото артистов, а еще — меняться ими. Я этой страсти никогда в жизни подвержена не была, а тут вдруг ткнула пальцем и попросила: «Мама, купи». И ладно бы я выбрала артиста потрясающей красоты — Тихонова, Стриженова, Ларионова, Самойлова… Но я почему-то захотела купить Василия Меркурьева. Когда мама отворачивалась, я на него смотрела, прижимала к сердцу. До сих пор эта фотография у меня. Пролетели годы. Я собралась поступать в театральный институт. Причем была в себе совершенно уверена, у меня был большой репертуар. Когда мама приводила меня на работу, оставляла там с кем-то, то, возвращаясь, она всегда заставала одну и ту же картину. Вокруг — небольшая толпа, а я читаю стихи. Мама с ужасом спрашивала: «И давно она так?» — «Да часа полтора уже», — отвечали ей. Ну действительно — репертуар был большим. И потом, я так любила театр, что совершенно искренне полагала — а кто, если не я? "

Поступление в ЛГИТМиК

Опубликовано в журнале "Биография", февраль 2005 года

По окончании школы, в 1964 году, Марина подала документы в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК). Конкурс был, как всегда очень большой - сто человек на место. В толпе рослых красавиц миниатюрная скромница Марина чувствовала себя этакой мышью: худющая, ножки "веревочками", глазищи испуганные, голосок срывается от волнения…
Она вспоминала:" Вдруг в институте я обнаружила, что вокруг ходят красивые девочки. Высокие, стройные — с фигурами, глазами, волосами. А я рядом — такого общипанного, задрипанного вида. Я была худа, как штатив у микрофона. И никаких выдающихся мест у меня практически не было. Мне всегда говорили: «Ну хватит стоять на руках, встань на ноги». Ноги — как руки.
Позже, когда познакомилась с Константином Райкиным, мы друг другу часто плакались в жилетку. Он показывал мне письма от «добрых» зрителей, они писали: «Вам не только на сцене — на улице показываться не стоит». Костя смотрел на меня и утешал: «Эти ноги, они у тебя так извиваются-извиваются… Не знаю, мне нравится». Я тоже говорила ему, что он прекрасен.
Но во время поступления такого товарища у меня не было. Совершенно неожиданно для себя я узнала, что на очередной тур надо прийти в купальном костюме. Пришла, ноги буквально заплела, чтобы они сошлись хотя бы. Вызывают по 10 человек. Мы стоим, а эти иезуиты внимательнейшим образом на нас смотрят: кто-то очки снимает, кто-то надевает. Рядом со мной — фигуристая красавица с глазами и ресницами. Как какое-то пособие: какими артисты быть должны, а какими не должны.
Я стою — униженная и оскорбленная, даже не как лошадь, как ослик Пржевальского. И понимаю — комиссию надо брать чем-то невероятным, несусветным. Нам дают задание — изобразить, будто мы моем окна. Все моют маленькие окна — практически форточки. А у меня было та-акое окно — этой сцены не хватит, видимо, какая-то американская витрина. И я бегала из конца в конец и вытирала ее всем телом. Поскольку я перед комиссией все время мельтешила, они смотрели только на меня, туда-сюда головами крутили. Короче, этот тур я проскочила."
И вот - вступительные экзамены. "Хоть стул какой на сцене поставили, за который можно было бы спрятаться и оттуда отрывок читать", - думала стушевавшаяся "артистка" Но стула не было, оставалось только собрать волю в кулак, прокричать: "Отрывок из романа "Война и мир". Марья Львовна Курагина с дочерью!..." Выбор текста (все-таки это не набивший оскомину экзаменаторам "Первый бал Наташи") произвел на комиссию должное впечатление, и Неелову , приняли. А может, все это только миф, байка, которую актриса любит рассказывать, а, вернее, показывать в лицах, а на самом деле матерые лгитмиковские профессора наметанным глазом сразу разглядели в Нееловой огромный драматический талант...
Она была принята на курс очень известных питерских педагогов - Ирины Мейерхольд, дочери знаменитого режиссера и театрального реформатора Всеволода Мейерхольда, и ее мужа, известного актера Василия Васильевича Меркурьева.
Учась в институте, Марина Неелова заявила о себе, как о весьма неординарной актрисе. Сам Меркурьев отметил ее этюд в своем дневнике эффектной фразой: "Ее биомеханическая ворона совсем как живая".
В 1969 году Марина Неелова окончила институт. У нее были все шансы попасть в труппу какого-нибудь прославленного театра. Как признается сама актриса, она буквально грезила БДТ и легендарным его режиссером Георгием Товстоноговым. Но… даже показываться в БДТ Неелова не стала. Боялась не понравиться, не поступить - и не справиться со страшной травмой в самом начале пути. Поступив в штат "Ленфильма", она баюкала себя совершенно детской мечтой: вот снимется в каком-нибудь удачном фильме, и сам Товстоногов ее заметит и пригласит в свой театр. "Полный бред, конечно". Она была и, говорят, до сих пор осталась страшной трусихой…
Товстоногов, кстати, после "Старой, старой сказки" молодую актрису заметил, сказал своим, что надо бы с актрисой встретиться, что, мол, кинорежиссеры ее погубят. Но пока Товстоногов собирался, Неелова с киностудии уволилась и уехала в Москву - в неизвестность. "И очень напрасно, - прокомментировал тогда этот поступок Георгий Александрович - Она потеряет все". Однако и Товстоногов иногда ошибался.
В 1971 году Марина Неелова устроилась в Театр имени Моссовета к Юрию Завадскому. Там она работала недолго. Сыграла в пьесе Ивана Буковчана "Сердце Луиджи, или Казнь тупым мечом", которую уже никто не помнит. Репетировала у Анатолия Эфроса, которого помнят все и до сих пор боготворят. Он ставил тогда "Турбазу" Эдварда Радзинского, но спектакль запретили.
Но Неёлова всегда мечтала о «Современнике», однако гордость не позволяла проситься туда самой: «А вдруг не возьмут? Вот позор-то! Лучше уж пусть они сами меня позовут!» И они позвали! Когда Марине передали, что звонил Константин Райкин, она чуть с ума не сошла от радости. Ведь это могло означать только одно – приглашение в «Современник»! Но гордячка Марина не сразу «сдалась» – потянула время, выдержала паузу. А потом «милостиво согласилась» уделить Райкину немного времени, чтобы поговорить о роли.

К подъезду дома Райкиных в Благовещенском переулке Марина явилась чуть ли не за час до назначенного времени. И весь этот час простояла у дверей... Минута в минуту лифт (поехавший вверх, конечно, только после прыжка) остановился на нужном этаже, и тут Марину ждал сюрприз. Дело в том, что в лицо Костю Райкина она тогда не знала. В мечтах ей представлялся статный юноша, вылитый Аркадий Исаакович Райкин в молодости, этакий самоуверенный красавец. Почему-то ей казалось, что встретит он ее в «барском» халате с кистями, аристократически небрежным жестом пригласит в дом... А на самом деле... Из-за двери показалась странная до невозможности физиономия с улыбкой Чеширского Кота. Чудная фигурная стрижка «под пажа». Господи, а что за зубы! К тому же парень все время ежился да почесывался... «Ужас!» – подумала Марина. А через пять минут на кухне райкинской квартиры, забыв обо всем на свете, она взахлеб обсуждала со «странным парнем» то, что так любила сама – роли, сцену .. Выяснилось, что они понимают друг друга с полуслова – оба помешаны на театре и оба страдают от патологической стеснительности... Еще через несколько минут Костя не выдержал и... снял парик, обнажив совершенно бритую голову. Это Никита Михалков, снимая его в фильме «Свой среди чужих...», заставил обриться наголо и раз десять искупаться в ледяной горной речке, после чего Косте понадобилась серия уколов. Из- за них у него случилась аллергия – оттого-то он и чесался... А парик он носил по требованию Галины Борисовны Волчек, которая вида голого райкинского черепа вынести не смогла... Позже в этом паричке Неелова играла Виолу в «Двенадцатой ночи» – на сцене «Современника», разумеется.
Так в 1974 году Неелова оказалась в "Современнике".  Молодой талантливый режиссер "Современника" Валерий Фокин и Константин Райкин пригласили её войти в их спектакль "Валентин и Валентина". Что значит случай в актерской биографии! До Нееловой эту роль играла Ирина Акулова, но она из театра ушла. До Нееловой на эту роль звали Ирину Муравьеву, но она уйти в "Современник" из Детского театра отказалась. А для Марины Нееловой пьеса Михаила Рощина стала не просто удачным дебютом на сцене, но всеми замеченным началом большой и счастливой театральной биографии.

Вскоре Неелова стала любимой актрисой бессменной руководительницы театра «Современник» – Галины Борисовны Волчек. Но и «влюбленность» главрежа застенчивая Неелова истолковывала по-своему: «Вы как не в меру тщеславная мамаша, которая завязывает дочке бант, ставит ее на стул и заставляет читать стихи гостям». Нееловой еще долго казалось, что ее перехваливают.
С тех пор она служит в "Современнике".

За это время она играла в таких спектаклях, как: "Двенадцатая ночь" (Виола), "Вишневый сад" (Аня), "Три сестры" (Маша), "Ревизор" (Марья Антоновна) и других.

Изящная актриса

"По сцене она движется как беспокойная кошка… у нее голос избалованной девочки и эротическая внешность, которая электризует публику", - так отзывались о ней критики. Ее хрупкость, изящество, талию объемом в 54 сантиметра безмерно ценят модельеры. Вячеслав Зайцев, одевая Неелову для спектакля "Вишневый сад", специально ездил в Париж за кружевами, шелками и страусиными перьями, потому что считал, что такую женщину одевать иначе было бы преступлением!
Вес у Марины Мстиславовны всегда был "балетным". 45 килограммов, и ни грамма больше! Войдя в любой лифт, Неелова непременно подпрыгивает: только тогда лифт соглашается везти свой груз… Однажды, встав на весы на каком-то южном курорте, Неелова обрадовалась: "48! Неужели удалось поправиться!" Проходящая мимо женщина мгновенно развеяла ее иллюзии: "Дамочка, а что-же Вы с арбузом-то взвешиваетесь!"…
Застенчивая Марина вечно комплексовала из-за своей худобы. Масла в огонь подливали ехидные коллеги. Например, Константин Райкин так задумчиво-задумчиво говорил ей: "А что, нравятся мне твои ноги! Они так извиваются, извиваются…"

Кино

В кино Неелова дебютировала, еще учась на третьем курсе - она снялась в фильме Надежды Кошеверовой "Старая, старая сказка". Там она сыграла сразу две роли - капризную принцессу и мечтательную дочь трактирщика.
Первые роли актрисы в кино были сказочно-романтичными ("Тень", "Принц и нищий"; "Сломанная подкова") или лирическими ("Цвет белого снега"; "Ждем тебя, парень!"). Яркое драматическое дарование актрисы, ее способность проявлять искренние чувства на пределе человеческих эмоций раскрылись в роли Нины в кинокартине "Монолог".
В кино Нееловой блестяще удается воплощать образы ранимых, хрупких, незащищенных героинь, которые тем не менее упрямо отстаивают личную независимость - Степанида Базырина ("С тобой и без тебя", Приз "Золотая фемина" на Международном фестивале в Брюсселе), Саша Неродова ("Просто Саша"), Валентина Костина ("Слово для защиты"), Нина Георгиевна ("Фотографии на стене"), Алла ("Осенний марафон", Государственная премия РСФСР за 1981).
После съемок своего телефильма "Ночь ошибок" (1975) Михаил Козаков-режиссер признался, что восхищен работоспособностью Нееловой: она так серьезно относится к делу, что звездная болезнь ей не грозит.
Утвердив себя в драматическом амплуа, актриса вновь испытала склонность к лирической комедии или легкому фарсу ("Красавец-мужчина"; "Дамы приглашают кавалеров"; "Карусель"; "Чужая жена и муж под кроватью"; "Мы веселы, счастливы, талантливы").
Следуя известной фразе, что искусство требует жертв, Марина Неелова жертвовала и своим комфортом, и здоровьем. Где вы найдете на западе звезду, которую заставляли сниматься в постельной сцене зимой в полуразрушенном доме? Именно так снималась сцена в "Осеннем марафоне". Актеры лежали под одеялами, а между ними, вопреки правилам пожарной безопасности, находился обогреватель.
На съемках фильма "С тобой и без тебя", режиссер Родион Нахапетов заставлял Марину, угравшую батрачку, в течение нескольких недель таскать мешок, набитый камнями, вставать на рассвете, доить коров и коз, косить траву, рубить дрова, полоть лен…
В том же фильме ее должен был ударить Юозас Будрайтис. В первых дублях он бил ее деликатно, но все равно достаточно сильно - актриса падала, ударялась о телегу. Но режиссеру все казалось неубедительным, поэтому он попросим бить "понатуральнее". В результате в конце съемочного дня на лице у Нееловой красовались натуральные синяки и ссадины.
С середины 80-х Неелова снимается все реже. При этом она чередует современные драматические ("Дорогая Елена Сергеевна", 1988; "Ты у меня одна", премия "Ника") и костюмно-исторические трагикомические образы ("Тень, или Может быть, все обойдется", телефильм "Ревизор", 1996; "Сибирский цирюльник).
Большой интерес зрителей вызвала картина Евгения Татарского "Тюремный романс" (1993), поставленная на основе реальных событий. Марина Неелова исполнила главную женскую роль в этом фильме - следователя прокуратуры Елену Шемелову, влюбившуюсяся в заключенного.
В кино душа Нееловой металась от одного режиссера к другому и рвалась на части. Но режиссеры, сценаристы, партнеры и даже композиторы сплошь попадались ей только хорошие или очень хорошие. Она снималась у Ильи Авербаха и Семена Арановича, Эльдара Рязанова и Михаила Козакова, Вадима Абдрашитова и Маргариты Микаэлян, Родиона Нахапетова и Ивана Киасашвили, Никиты Михалкова и Романа Балаяна… Она произносила в кадре тексты Александра Николаевича Островского и Евгения Шварца, Дунского и Валерия Фрида, Евгения Габриловича и Александра Володина, Александра Миндадзе и Александра Бородянского… Напевала мелодии Виктора Дашкевича и Олега Каравайчука, Андрея Петрова и Альфреда Шнитке, и даже Сергея Курехина… Любила до самозабвения, до обморока героев Андрея Миронова и Олега Даля, Сергея Юрского и Станислава Любшина, Константина Райкина и Олега Табакова, Олега Басилашвили и Михаила Ульянова, Юозаса Будрайтиса и Леонида Куравлева, Александра Збруева и Александра Абдулова… Не судьба, а большой советский кинословарь.

Роман с Гарри Каспаровым

"Неелову всегда хочется защищать, она как будто слишком хрупка для этого мира", - так отзываются о ней коллеги-мужчины. Когда двухлетняя нежная любовь Марины к сильнейшему шахматисту кончилась крахом, на ее защиту встала чуть ли не вся московская артистическая публика. Валентин Гафт, например во всеуслышание заявил, что Каспарова теперь не станут принимать ни в одном уважающем себя доме…
Марина познакомилась с Гарри в 1984 году в гостях у пианиста Владимира Крайнева. Каспарову был 21 год. Нееловой - на 16 лет больше. Что же могло объединить этих двух, казалось бы, таких разных людей? Наверное дело в том, что на Марину всегда неотразимо действовал чей-то талант. А на Каспарова подействовало дразнящее очарование Нееловой. "Вне сцены говорили, что она - та женщина, которая прячет свою душу глубоко внутри, словно роза - шипы. Короче говоря, это была неординарная женщина", - так несколько лет спустя он написал в своей книге.
А возрастная разница… Так Неелова всегда была "не от мира сего", и земное понятие возраста к ней плохо применимо.
Каспарову нравились женщины постарше, годящиеся на роль "второй мамы", вечно опекающей и не слишком требовательной. Да только вот на роль опекающей мамочки Неелова не годилась. Ее саму надо было и защищать и поддерживать
Гарри жил в Баку, в Москве бывал только наездами. Марина никогда не летала к нему сама. Рядом с Гарри была его мать - Клара Шагеновна - женщина властная, признающая в жизни только одну ценность - карьеру сына. Она и положила конец этой любви Призрак брачных уз, которые могут помешать карьере сына, страшно пугал ее. Послушав мать Гарри прекратил с Нееловой все отношения.

Семейная жизнь

И все же Марина обрела свое счастье. Как-то на отдыхе она познакомилась с дипломатом Кириллом Геворкяном. Любовь была стремительной, брак стал счастливым. Выйдя замуж, самодостаточная и во всех смыслах успешная актриса, Неелова вскоре ошеломила своего зрителя. Она, безумно дорожащая своим главным сокровищем - театром, пожертвовала им ради семьи. Пять лет она прожила с мужем и дочерью Никой в Париже, куда был направлен Кирилл Геворкян - советник Российского посольства. Ника в Париже пошла в первый класс.
Но вскоре стало понятно, что без сцены Марина жить не может. Несколько лет Марина ухитрялась жить "на две страны". В эти годы репертуар "Современника" подверстывался под актрисы, проживающую за тысячи километров от Чистых прудов! Отыграв, Неелова отправлялась в аэропорт…
Потом дипломатическая миссия Геворкяна во Франции закончилась, семья вернулась в Москву. Жизнь Нееловой вошла в "тихие берега": театр - дом, дом - театр. Материнство для нее оказалось таким же "делом жизни" как и искусство. Ее дочь Ника - прелестное длинноногое существо, чем-то напоминающее нееловских девочек и принцесс, сыгранных в театре и в кино. С годами дочь все больше становится похожа на свою знаменитую маму. А окружающие утверждают, что и характера в ней нееловского хоть отбавляй. По советским понятиям, Марина Неелова родила дочь довольно поздно. Но, видимо, потому, что это было осознанное и страстное желание, рождение дочери дало актрисе такое ощущение счастья и полноты жизни.

Театр и кино в последние годы

В последние годы в кино Марина Неелова снимается крайне редко. В детективном сериале "Азазель" по одноименному роману Бориса Акунина она сыграла леди Эстер, а в фильме "Леди на день" - Анни.
Пока актриса не снимается, ее держит на плаву, ей помогает жить ее театр. В сегодняшнем репертуаре актрисы - Раневская в "Вишневом саде" А.П.Чехова, Мария Антоновна в "Ревизоре" Н.В.Гоголя, Анфиса в одноименном спектакле по пьесе Леонида Андреева, Евгения Семеновна в "Крутом маршруте" Евгении Гинзбург, Елизавета в спектакле "Играем... Шиллера!" (сценический вариант трагедии Ф.Шиллера "Мария Стюарт"), Принцесса Космонополис и Хэвенли в спектакле "Сладкоголосая птица юности".

Признание

Ее талант признали, и очень рано. Что особенно важно - признали "старики". Как будто знали и чувствовали, что традицию служения, а не службы в театре, миссии, а не игры эта актриса подхватит и не посрамит. Через газету ее благословила знаменитая актриса ЦАТСА Любовь Добржанская. После одного из первых ее фильмов ("Монолог") партнер Нееловой Михаил Глузский много лет называл ее внучкой и рассказывал о молодой актрисе чудеса. Ее обожала и сказала немало лестных слов в ее адрес отнюдь не льстивая Фаина Раневская. Драматург Михаил Рощин словно в некотором недоумении и даже с испугом воскликнул: "Когда я вижу Неелову на сцене, мне кажется, что она играет всегда как будто в последний раз". Через четыре года после окончания института ее портрет поместили на обложке журнала "Советский экран". По тем временам - это и называлось всенародным признанием и выражением зрительской любви.
Лия Ахеджакова о Марине Нееловой:
"Она вызывает восхищение и удивление. Причем всегда. Своим поведением в жизни, в театре, отношением к профессии. У Пастернака есть строчка "корень красоты - отвага". Это абсолютно применимо к Марине. Ей свойственна отвага в поступках - и в жизни, и на сцене. Она удивительно относится к своей профессии. Актеры, как и остальные люди, ощущают свои биоритмы, плохое состояние и настроение, иногда бывает так трудно играть. Но я никогда не замечала этого у Марины. Не потому, что она этого не чувствует, а потому, что она это преодолевает. У нее отношение к профессии как к миссии. Ее волнение перед премьерой даже описать нельзя. Это не боязнь неуспеха, как у большинства актеров, а волнение перед тем, как примут твое детище. Она абсолютно честна перед зрителем. Никогда не халтурит. Одна из немногих, кто подлинно служит Искусству. В ней никогда не было сытости, благополучия, "упакованности", как теперь говорят. Бог дал ей тонкую кожу и обнаженные нервы. Но я ни разу не видела в театре ее проявлений истерии, каких-нибудь срывов, "женских нервов". С ней нетрудно, Бог защитил ее смиренным и веселым характером, что просто чудо для такой крупной атрисы."
Игорь Кваша говорит о Неёловой:
" Если со мной на сцене Неелова, я всегда ищу ее глаза. С ней хорошо экспериментировать, она легко идет на это и быстро откликается. Она умная. С достоинством. Мне кажется, она мучительно живет. Внутренне. Бывает недовольна собой. Не может пожаловаться на отсутствие ролей и тем не менее многого, что могла, не сыграла. Ей по силам самое разное, она разно-образная. Может играть комедию — у нее замечательное чувство юмора, она прекрасно двигается. Может играть драматические, характерные роли. Она гениально пародирует, перевоплощается — в мужчину ли, в женщину, — становится другим человеком. Никогда и ни у кого я больше не видел такого дара. Потрясающая актриса, она может все!»
P.S. …Марина Неелова живет сегодня на два города — Гаагу и Москву. В российской столице ее ждет родной театр «Современник». В главном городе Нидерландов — муж и 21-летняя дочь Ника, студентка Королевской академии изящных искусств.
Но об этих деталях Неелова говорить не любит. Почему? Как-то ее попросили прочесть любые пришедшие на ум стихотворные строчки. И она произнесла:

Знаете, всех волос мне дороже
Волос один с моей головы.
И идите вы, и вы тоже,
И вы тоже, и вы.