Лабиринт страстей двух Екатерин

В одном журнале для женщин «Сosmolady» (октябрь 2010)  натолкнулась на интересную статью о взаимоотношениях двух великих женщин. 

В блистательную и бурную эпоху царствования императрицы Екатерины Великой говорили, что в России есть две Екатерины – «Екатерина Большая» и «Екатерина Малая». Под первой подразумевалась сама императрица Екатерина II, под второй – княгиня Екатерина Дашкова. Обе они были великими, под стать эпохе, и считались самыми выдающимися женщинами своего времени. Но понимание каждой из них – вся глубина их жизни, всё разнообразие их игр и их ролей – становится ещё более ясным, когда начинаешь рассматривать каждую из них не по отдельности, а вместе – в неком общем лабиринте эмоций и страстей

Всякому чувству она отдавалась целиком...

 

 Первая личная встреча двух Екатерин состоялась в конце 1758 года. В тот период Екатерина Алексеевна ещё не была грозной и великой императрицей Екатериной II, а была просто великой княгиней и женой наследника престола. Другая же Екатерина ещё не стала княгиней Дашковой, а была графиней Воронцовой – племянницей знаменитого тогда канцлера.

 Многое различало в тот момент этих двух женщин. Взять хотя бы возраст – первой было 33, вторая же в сущности была ещё девочкой – ей не исполнилось и пятнадцати. И всё же между двумя Екатеринами возникла та самая взаимная симпатия, которая впоследствии будет определять многое в отношениях этих женщин. Их беседа оставила у обеих неизгладимое впечатление.

Меньше чем через год графиня Екатерина Воронцова, выйдя замуж, стала княгиней Дашковой и в скором времени перебралась с мужем в Петербург, где часто (в силу должности и положения мужа) стала появляться при дворе. Обе Екатерины тогда часто виделись, много беседовали, на первый взгляд между ними присутствовала совершенно искренняя обоюдная дружба и более чем доверительные отношения. По крайней мере со стороны Дашковой всё было именно так. Дашкова помимо того, что просто восхищалась умом, начитанностью, эрудицией и обаянием великой княгини, ещё и чисто по-женски жалела её, так как муж её (впоследствии Пётр III) был, мягко скажем, особой грубой и неделикатной.

 Рождённые революцией

 И вот в декабре 1761 года становится известным, что императрице Елизавете в силу тяжёлой болезни остаётся жить считаные дни. И Дашкова, искренне обеспокоенная дальнейшей судьбой великой княгини, ночью проникает в её покои и начинает говорить о необходимости плана по свержению Петра и единоличного царствования Екатерины.

 В ответ на пылкие речи подруги великая княгиня, если верить «Запискам» Дашковой, заплакала, прижала руку девушки к своему сердцу и сказала: «Я искренно, невыразимо благодарю вас, моя любезная княгиня. Но с полной откровенностью объявляю вам, что я не имею никакого плана, ни к чему не стремлюсь и в одно верю: что бы ни случилось, я всё вынесу великодушно».

 Вот здесь просматривается первая явная неискренность «Екатерины Большой» по отношению к «Екатерине Малой». Потому как план о единоличном царствовании она вынашивали с того самого момента, когда, ещё будучи полунищей принцессой Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской, впервые попадает в Россию. Уже тогда она начинает умно и тонко плести сеть интриг при хмельном и беспечном дворе Елизаветы. Более того, уже в ту декабрьскую ночь у «Екатерины Большой» был весьма чёткий план по свержению Петра, а её знаменитый фаворит Григорий Орлов даже начал вербовать офицеров...

 И вот 28 июня 1762 года силами гвардейских полков Пётр III был свергнут и на престол была возведена Екатерина. Многое в тот момент, казалось, происходило благодаря Дашковой и при её участии.

Да, обе Екатерины скакали рука об руку в Петергоф, где спрятался Пётр III (напуганный до такой степени, что всё, что он просил у своей жены, – это оставить ему скрипку, любимую собачку, арапа и Елизавету). Действительно, у Дашковой ещё долго будет имидж великой заговорщицы. Даже великий Вольтер напишет: «Эта девятнадцатилетняя женщина переменила правительство империи».

 Но всё это просто декорации. Дашкова в этой игре (в то время она не понимает этого) – лишь фигура (причём далеко не главная), которой управляет «Екатерина Большая». Правда, фигура нужная и удобная. И потому эту самую фигуру вводят в иллюзию собственной крайней важности.

 Дашкова чистосердечно верила в искренность чувств и отношений , равно как и в то, что с восшествием на престол «Екатерины Большой» они не только останутся самыми искренними подругами, но ещё у них получится некий государственный союз, где «Екатерина Большая» будет править, а «Екатерина Малая» помогать ей в этом деле. В общем, в мечтах и на бумаге всё выглядело красиво. Но когда пришло время реальных действий, сказки не получилось.

 Крах иллюзий 

Уже с первых дней своего царствования Екатерина Великая стала (когда тактично, когда не очень) указывать Дашковой даже не на вторичность её роли и положения, а скорее на некую ординарность. Конечно, всё это сильно задевает самолюбие Дашковой, но она с гордостью проглатывает и эту обиду. Правда, уже вскорости  княгиню открыто начинают выживать из дворца, демонстрируя всё большую и большую холодность к ещё вчерашней подруге.

 Дашкова всё это видит, всё понимает и в конечном итоге просит для себя и своей семьи позволения переехать в Москву. Разрешение получено. Но императрица даже не пожелала создать некую иллюзию тёплого прощания. 

На этом грустном эпизоде жизнь развела двух Екатерин больше чем на 10 лет. Екатерине Великой предстояло царствовать и править, писать манифесты, вести войны. Дашковой – пережить сначала смерть сына, потом смерть мужа, выяснить, что она по уши в долгах, в течение пяти лет с этими долгами бороться и победить. А главное – всё своё свободное время посвящать двоим оставшимся детям – дочери Анастасии и сыну Павлу. Ради детей же Дашкова затевает поездку за границу (с целью поправить здоровье детей и дать сыну хорошее образование). Но кто бы мог подумать, что дома её будет ждать более чем тёплый приём.

 Во главе двух академий

 Находясь за границей, Дашкова помимо того, что заботится об образовании сына, ещё и занимается собственным образованием, так как страсть к учению у Дашковой была всегда. Она изучает новые направления в искусстве и науке. В этот же период за Дашковой закрепляется имидж «философа в юбке».

 В общем, вся Западная Европа на протяжении нескольких лет просто гудит об уме и эрудиции Дашковой. А Вольтер и Дидро в письмах к Екатерине II наперебой расхваливают «Екатерину Малую».

 Всё это, вероятно, произвело впечатление на «Екатерину Большую». И она неожиданно тепло встречает «Екатерину Малую», когда та возвращается в Россию, встречает так, как будто между ними никогда не пробегала чёрная кошка и не было этих более чем 10 лет демонстративного холода и отчуждения. Более того, Екатерина II вдруг начинает осыпать Дашкову всевозможными материальными благами – гасит немалые долги Дашковой, которые накопились в связи с длительной поездкой за границу, оплачивает покупку дома в Петербурге, жалует 2500 душ крестьян.

 А потом на одном из балов Екатерина ещё и сообщает Дашковой о своём намерении назначить её директором Академии наук и художеств.

  «Екатерина Большая» оказалась чертовски прозорливой: должность директора Академии – это было действительно место Дашковой. Может, конечно, «Екатерина Малая» и не имела учёных степеней, но не было ни до, ни после неё директора, кто с таким энтузиазмом занимался бы делами Академии, причём именно ради блага Академии, а не ради набивания собственных карманов. Как тут ещё раз не вспомнить характеристику Дашковой – «всякому чувству она отдавалась целиком».

 За более чем 10 лет управления Академией «Екатерина Малая» лично разобралась с долгами Академии (благо опыт решения долговых вопросов у неё уже был). Сумела получить дополнительное финансирование на нужды Академии. Увеличила количество детей, которые могли бы учиться за казённый счёт. Восстановила собственную типографию Академии и наладила печать собственных книг заведения. Открыла новые кафедры. Удержала в стенах Академии, подняв жалованье, множество выдающихся учёных и профессоров, которые по причине нищенской зарплаты собирались уже покидать Россию.

 Но самым главным и значительным вкладом Дашковой в дело развития науки стало открытие Российской академии – учреждения, которое занималось исследованием русского языка. При участии же Дашковой был составлен первый русский толковый словарь (менее чем за 6 лет. Для сравнения, Французская академия над созданием подобного словаря работала 60 лет).

 В общем, между Екатеринами больше чем на 10 лет наступил мир. В этот период Дашкова получила привилегию являться к Екатерине в любое время дня и ночи. На протяжении многих лет обе женщины встречались чуть ли не каждый день, вместе обедали, вместе совершали прогулки, вместе мечтали «о славе науки российской». Дашкова по просьбе Екатерины писала пьесы и комедии для придворного театра. Казалось, что так будет продолжаться всегда. Но, к сожалению, между ними опять пробежала чёрная кошка.

 С небес на землю. А потом в Сибирь

   общем, всё получилось и глупо, и смешно. Из-за опубликования одной пьесы, (которую не читали ни одна из Екатерин, но, полагаясь на чужое мнение, Екатерина Большая нашла пьесу опасной в том плане, что она якобы прославляет республиканские взгляды новгородского князя. Она приказала полиции изъять все экземпляры пьесы и лично устроила Дашковой публичную головомойку. 

Правда, потом обе Екатерины уже вместе прочли эту пьесу и по сути не нашли в ней особо ничего крамольного. Но, как часто случается в еврейских анекдотах, «осадок всё же остался». Между ними опять исчезло то тепло, которое, казалось, уже никогда не исчезнет.

 Чувствуя это, Дашкова попросила у императрицы разрешения на год уехать в поместье и разобраться с личными хозяйственными делами. Императрица позволила. Как и в прошлый раз, Дашкова покидала Петербург, надеясь на тёплое прощание, но снова натолкнулась на непонятное холодное: «Доброго пути, мадам».

 Это была последняя встреча двух Екатерин. В скором времени императрица скончалась. Вернуться к должности директора Академии Дашковой не дали – к власти пришёл сын Екатерины, Павел, ненавидевший всех тех, кто имел отношение к заговору против его отца. И однажды в ноябре 1796 года московский генерал-губернатор Измайлов приехал в дом княгини Дашковой с поручением от Павла: «Государь приказал вам покинуть Москву, ехать в деревню и припомнить там 1762 год!»

Больше года Дашкова находилась в ссылке в сибирском захолустье, жила в самой обычной крестьянской избе, пока ей, благодаря хлопотам супруги Павла, всё-таки было позволено перебраться поближе.

 Затем, когда Павел был свергнут и к власти пришёл его сын – император Александр I, Дашковой официально разрешили вернуться в Петербург. Когда же опять встал вопрос о назначении главы Академии, все единогласно требовали Дашкову. Но на сей раз безрезультатно – окончательно наигравшись в государственные игры, «Екатерина Малая» решила остатки сил и времени посвятить хозяйственным вопросам и писательской деятельности.

Итак, перед нами промелькнули небольшие эпизоды жизни и отношения двух по-своему великих женщин. Естественно, их можно в чём-то не понимать, в чём-то их даже хочется осуждать, временами их можно обвинять в хвастовстве и преувеличенном чувстве собственной значимости. Их игры порой далеки от кристальной чистоты и честности, но политика есть политика. Но вот чего нельзя отнять ни у одной, ни у другой, так это величия и масштабности личности, особенно в рамках своего времени. Ведь достижения обеих женщин для своей эпохи были грандиозны. И потому давайте закроем глаза на слабости (пусть и немаленькие) каждой из них, поскольку у больших деревьев и тени большие.

 http://www.cosmolady.kiev.ua/article.php?id=2997